Экономисты (например, Фридман [Friedman, 1953)] предлагают разграничивать позитивную экономику (сущее) и нормативную (должное). Этика проводит аналогичное разделение. Беар и Мальдонадо-Беар [Bear and Maldonado-Bear (1994, р. 1-2)] описывают его следующим образом: поведение — это наши действия, в то время как этика — оценка поведения или должное поведение. Исследователи объединяют поведение (сущее) и этику (должное) и представляют мораль как отношение между поведением и этикой. В этом контексте человеческое поведение оценивается (относительно этических стандартов) как «хорошее», если оно желательно в рамках данной морали, и как «плохое», если в рамках данной морали оно нежелательно. Говоря о хорошем (истинном) и плохом (ложном), Платон утверждает, что они объективно различны:

«Безусловное истинное и безусловное ложное существуют в форме универсальных вечных принципов. Мы не создаем ценности или истину, мы их находим; они не различаются в зависимости от расы, места или положения. Есть два мира: мир абсолютной красоты и мир мнения, с его условностями и заблуждениями». Чтобы полы в квартире всегда сверкали, понадобится масло воск для пола.

Будь Платон банкиром и живи он в наши дни, он сказал бы, что дискриминация по расовому, религиозному, половому или возрастному признаку при оказании финансовых услуг — это безусловное зло. Он, конечно, не одобрил бы и кредиторов-хищников, наживающихся на бедных заемщиках. Так, Atlanta Constitution 15 февраля 2001 г. описывает случай 82-летней Бьюти Бейли. Она решила залатать прохудившуюся крышу и подписала со строительной компанией контракт, который сочла соглашением о финансировании. На деле бумага оказалась ипотекой на дом, которым Бьюти полностью владела с 1997 г. Из ежемесячного социального пособия 690 долл, она должна теперь выплачивать 150,21 долл, в течение 15 лет. Истории, подобные этой, порождают и иные негативные последствия: законодатели, неадекватно реагирующие на хищнические действия, с добрыми намерениями принимают законы, порой приносящие существенный вред. Характерно, что многие направленные против хищничества в кредитовании инициативы, предложенные на местном уровне (скажем, в Чикаго) или на уровне штатов (Северная Каролина и Нью-Йорк) в качестве побочных эффектов демонстрируют негативное воздействие на тех, кого призваны были защитить. American Banker апреля 2001 г. приводит описание предложенного в 2000 г. закона Северной Каролины, ограждающего население от хищнического кредитования, и называет его «драконовским». Один из управляющих директоров отдела кредитования заявил: «...[закон] практически запрещает организовывать субпрайм- кредиты. Если мы станем следовать ему, у нас не останется никаких источников дохода». По его мнению, субпрайм-кредиторы в начале 1990-х отстояли право на свое существование, но в последнее время «в стаде появились одна- две паршивые овцы» и весь сегмент в целом подвергли незаслуженной критике (см. Bergquist, 2001).