Психотерапевтические принципы можно соблюсти даже во время единственной встречи пары или семьи, как показано в следующих двух описаниях противоположных случаев, проконсультированных соматопсихиатром в больнице общего профиля:

Давиду, 34-летнему архитектору, понадобилась консультация психиатра, поскольку лечащий врач заподозрил у него депрессию. Лечение наркомании в Новосибирске будет проходить успешно только в том случае, если у больного будет желание избавиться от зависимости. У пациента был ВИЧ-положительный статус и хроническая бактериальная инфекция, трудно поддающаяся лечению антибиотиками. Хотя у него на самом деле были некоторые симптомы депрессии, общий показатель (в баллах) по шкале Гамильтона для оценки депрессии был лишь умеренно повышен. Далее, интенсивность чувства сожаления из-за того, что он никогда честно не поговорил со своей семьей о своей сексуальной идентичности, позволяла предполагать, что реакция горя и деморализация могут лучше объяснить его подавленное состояние, чем расстройство настроения. Теперь он боялся рассказать своей семье не только о том, что он гей, но и о том, что он болен СПИДом. Психиатр-консультант получил его согласие на встречу с семьей, порекомендовав также психостимулятор для повышения настроения и последующую психотерапию у постели больного.

Через три дня мать Давида и две сестры приехали из города. Проявляя чуткость к амбивалентному отношению Давида к встрече с ними, консультант медленно и осторожно выяснял, что именно им уже понятно и что они готовы обсудить во время этой встречи. Однако мать резко отреагировала: «Мы из Нью-Йорка. Мы правильно понимаем главное». Ухватившись за эту реплику, консультант повернулся к Давиду и спросил: «По вашему убеждению, сколько времени вам осталось жить? Это дни, недели, месяцы или годы?» «Несколько недель» — ответил Давид. Это послужило началом для откровенного обсуждения, во время которого Давид попросил прощения у своей семьи за то, что не рассказал им о своей гомосексуальной ориентации. Если у него осталось лишь несколько недель до смерти, он хотел бы провести их рядом со своей семьей. Неудивительно, что его сестра сказала, что им было известно о том, что он гей. Однако они не говорили с ним об этом из уважения, потому что он не поднимал этот вопрос.

Дальнейшая беседа показала следующее:
1) все члены семьи были хорошо осведомлены о СПИДе и имели знакомых с этим заболеванием;
2) не было явных осуждающих убеждений, которые бы подтверждали вину Давида;
3) они могли бы практически объединиться с тем, чтобы решать проблемы, связанные с болезнью Давида, беспокоясь по поводу заболевания сердца у его матери, если бы ей пришлось одной осуществлять уход в домашних условиях,
4) Давид оценивал весь ужас ситуации в соответствии со своей конкретной интерпретацией объяснения врача: «Больше ничего мы не можем сделать....»

Консультант ответил, что эта интерпретация заходила слишком далеко без первоначального прояснения фактических данных. Семья согласилась с тем, что следующим шагом должна быть встреча семьи с его врачом, чтобы точно выяснить состояние соматического здоровья Давида и прогноз. Тогда они приступили бы к выполнению планов и помогли бы ему переехать поближе к дому его семьи.